Роман века [вариант перевода Фантом Пресс] - Иоанна Хмелевская

Я прошла к лестнице и стала подниматься следом за девой. Зловредная выдра поднялась до второго этажа и свернула в коридор налево. Меня она не увидела и не услышала, спасибо резиновым сапогам. Осторожно заглянув в коридор, я увидела, как она отпирает дверь в самом конце, рядом с женским туалетом.

Вот и еще одно неприятное открытие! Номер Марека находился этажом выше, прямо над ней. И третье открытие, уже просто страшное! Оказывается, он снял номер не на тихую сторону и с видом на море, из-за чего, собственно, и переселился в «Грандотель». Окна его номера выходили на ту же самую шумную улицу с ревущими машинами и с прекрасным видом прямо на автостоянку!

Слишком много страшных открытий для одного дня! Спокойно, надо постараться трезво их воспринять и не впадать сразу в панику. Не мог же он, в конце концов, разыграть комедию влюбленности в меня! Фальшь я сразу чувствую. Отнестись к открытиям спокойно и подождать его объяснений? Потребовать этих объяснений немедленно? Устроить скандал, по сравнению с которым тот, прежний, покажется благостным воркованием? Нет, никаких расспросов, никаких скандалов, ни в коем случае не показать, что я догадываюсь о чем-то. Сама все распутаю, разнюхаю, выясню с помощью научных методов…

— Ты чего снял комнату не на тихую сторону? — с места в карьер начала я, входя к Мареку, совершенно игнорируя только что принятое твердое постановление. — Вид на паркинг, это же надо придумать!

— А других не было, — последовал безмятежный ответ. — Все оказалось занятым, оставался лишь люкс, но не стану же я снимать его. Мы отправляемся на прогулку, как я понимаю?

— Минутку, дорогой. Под тобой проживает чудо природы, та самая роковая красотка. Тебе это известно?

— Видел я ее в гостинице, — услышала я столь же безмятежный ответ. — Подо мной, говоришь? На это я не обратил внимания. А поскольку яиц она не роняла, отфутболивать было нечего…

— Не пудри мне мозги этим яйцом, сокровище мое ненаглядное. Сам видишь, слишком много набирается фактов, чтобы объяснять их простой случайностью, так что изволь меня успокоить! Не обязательно сию минуту, можешь сделать это во время прогулки.

— Вот уж не думал, что ты такая мнительная! А если я поклянусь, что все эти, как ты выражаешься, факты действительно представляют одно грандиозное, но совершенно случайное стечение обстоятельств, ты успокоишься? Потому что это действительно так.

— Ясно, успокоюсь, если поклянешься убедительно и аргументированно, — ответила я уже в коридоре, потому что оделся он в мгновение ока. — Ведь ничего другого я так не желаю, как успокоиться. Сама не знаю, что обо всем этом думать. Неверность любимого человека, его измену нельзя не почувствовать. И вот парадокс: я, можно сказать, собственными глазами видела доказательства его измены и в то же время сердцем ничегошеньки не чувствовала. Странное состояние, странная складывалась ситуация. Ладно, посмотрим…

С лестницы мы спускались бегом, но внизу пришлось притормозить, потому что дорогу нам загородил какой-то мужчина. Он сходил не торопясь, со ступеньки на ступеньку, не могли же мы его столкнуть с лестницы. В холле я подождала, пока Марек сдавал ключ от номера администратору. Выходя на улицу, Марек заметил:

— Не мешало бы тебе поглядеть на свою машину. Я видел в окно, как возле нее подозрительно крутился какой-то парень. Не сделал бы чего…

В данный момент мне было совершенно наплевать на машину, сердце терзали муки ревности — что по сравнению с ними разбитое стекло, прокол баллона или поцарапанный лак? Как он может не понимать этого? Да крутись там хоть сто парней… Бросив мимолетный взгляд на паркинг, я издевательски заметила:

— А теперь ты скажешь, что лишь для того поселился в комнате с видом на паркинг, чтобы стеречь мою машину.

— Ты угадала, именно для того. Ладно, ты иди, я гляну, все ли в порядке с машиной, и догоню тебя. Не торопясь спускаясь по лестнице, ведущей к пляжу, я видела, как он бегом припустился к автостоянке, обогнал того мужчину, который шел вниз по лестнице, обежал вокруг моей машины, заглянул через стекло внутрь и успокаивающе помахал мне рукой.

Я спустилась к морю, Марек бегом догнал меня, с налету толкнул, оба мы влетели в воду, промочив ноги, и неизвестно почему это обстоятельство вдруг привело меня в расчудесное настроение. Улетучилась куда-то сжимавшая сердце тревога. А может, просто потребовался толчок, чтобы очнулась от летаргии дремавшая доселе часть сознания?

У нормальных людей нечто подобное называется интуицией, инстинктом и даже, возможно, даром ясновидения. Не знаю, как у нормальных, я же приписываю все своему воображению. А сейчас оно получило пищу в лице мужчины, спускавшегося по лестнице перед нами. Неизвестно почему, я вдруг совершенно твердо решила, что он был у той самой красотки, Марек об этом знал, поэтому так быстро оделся и мы бегом спускались с лестницы, а мою машину использовал как предлог для того, чтобы увидеть его спереди. Значит, дело не только во мне! Красотка может и не быть его женой, но интересуется он ею чрезвычайно, это факт. Каким образом Марек узнал, что в ее номере находится гость и что вот сейчас он выходит, — не знаю, такими мелочами мое воображение просто не занимается.

Сознание мое раздвоилось. Лучшая половина плавилась от счастья в лучах любви, вторая пыталась разобраться в происходящем и подготовиться к грядущим неприятностям. Собрав в кулак всю силу воли, я соединила воедино обе половины и, не позволяя себе ни на что отвлекаться, сохраняя их в нужной пропорции, прожила в таком состоянии до полудня следующего дня, то есть до последней страницы корректуры. Совершенно измученная этим сверхчеловеческим напряжением, невыспавшаяся, я села в машину, поехала на почту и отослала в издательство выправленную корректуру. Гора свалилась с плеч!

Выйдя с почты, я прошлась пешочком по бульвару до книжного магазина, ибо чтение собственных произведений обычно пробуждает во мне желание почитать чужие. Выходя из магазина, я так и замерла на пороге: по бульвару в направлении почты шел Марек с той самой зловредной выдрой.

Выдра вела себя безобразно. С Мареком она обращалась, как со своей собственностью: клала ручку ему на плечо, тянула за рукав к витринам магазинов, что-то чирикала ангельским голоском, в общем, кокетничала напропалую. Он подчинялся всему этому с вежливой покорностью хорошо воспитанного человека, которая не очень умных баб заставляет вообразить невесть что.

Гармония между моими двумя «я» в мгновение ока с треском лопнула как мыльный пузырь. Худшая половина энергичными пинками выгнала с поля боя лучшую, оставив его целиком за собой. Ярость глухо заклокотала во мне, как лава в вулкане.

Теперь я уже не могла ни трезво рассуждать, ни трезво поступать. Вернувшись к гостинице, я перешла через улицу и, войдя в «Гранд-отель», поинтересовалась в бюро обслуживания, как у них обстоит дело со свободными номерами, выходящими окнами на море. Были. И не только сейчас, но с самой осени. И вообще у них не густо с клиентами. Вот только в январе, когда в городе проходил конгресс специалистов по разведению пушных зверей (или чего-то в этом роде), участники конгресса забронировали все номера. Администратор до сих пор вспоминал со слезой умиления о счастливом времени.

Сидеть у себя в номере не было сил. Одевшись потеплее и заменив туфли на резиновые сапоги, я отправилась в длительную одинокую прогулку вдоль моря для обретения душевного равновесия.

Море не подвело. Уже где-то под Гдыней мне удалось обрести — нет, не равновесие душевное, но хотя бы способность хоть как-то обдумать создавшуюся ситуацию. Столько раз в жизни меня обожали, ублажали и потом бросали, столько раз приходилось испытывать самый широкий диапазон самых противоречивых чувств, столько раз потом занималась я анализом этих чувств, что определенный опыт в этой области у меня имелся. И вот теперь происходит чтото непохожее на все прежнее, мой богатый опыт оказывается бессильным помочь. Вроде бы все ясно. С одной стороны, он явно пренебрегает мной ради этой бесстыжей вампирши и врет без зазрения совести, с другой — совсем не собирается меня бросать, и не только в силу каких-то непонятных трезвых расчетов, но просто потому, что я по-прежнему ему нравлюсь. В этом я не обманывалась. В чем же дело? И так, и эдак прикидывала, но понять ничего не могла. У-читывала и версальское воспитание своего возлюбленного, и бесстыжее нахальство злой разлучницы, и все равно концы не сходились с концами.

Границу переходить я не собиралась и повернула обратно к Сопоту. Погода испортилась. Поднялся сильный ветер, черные тучи затянули небо, и из них что-то посыпалось. Ну прямо февраль, совсем на май не похоже. Замерзла я страшно, но холод не остудил клокотавшую во мне лаву. Идти на ужин в таком состоянии не имело смысла, кусок в горло не пойдет. И заснуть я не смогу, тоже ясно. Поскольку все мои попытки самостоятельно разрешить проблему оказались тщетными, спрошу его прямо. И немедленно! Поставлю вопрос ребром — или она, или я! Так и сделаю! «И я решительно повернула к „Гранд-отелю“.